Otvetim-net.ru

Причины шпагата, на который села прежде одна из самых сильных экономик мира, — популизм и другие грехи власти, — сообщает Инна Прядко в № 40 издания Журналист от 12 ноября 2012 года

Высший офисный дом Аргентины, 160-метровая вышка в Буэнос-Айресе, с недавних времен стал знаком текущего финансового курса страны. Преимущественно из-за собственных жителей: в высотке находится YPF, самая крупная аргентинская газовая организация, принадлежавшая испанцам и 6 месяцев назад национализированная региональными силами.

Когда двери небоскреба для представителей прежнего маркетинга YPF, испанской компании Repsol, закрылись, в глазах трейдеров всего мира быстро снизилось и доверие к экономике Аргентины.

Такое положение дел представляется горьковатой шуткой судьбы, если вспомнить,что всего 2 десятка лет тому назад Аргентину с восторгом именовали эталоном неолиберальных финансовых реформ

Доходность ее гособлигаций повысилась до 12,6%, наихудшего в то время уровня среди развивающихся стран. В настоящее время данная цифра еще выше — 14,2%, что ставит Аргентину на 2-ое место после Греции (19,7 %) в перечне экономик с самой большой возможностью провала.

Такое положение дел представляется горьковатой шуткой судьбы, если вспомнить, что всего 2 десятка лет тому назад Аргентину с восторгом именовали эталоном неолиберальных финансовых реформ.

Приходя к власти в 1989 году, вице-президент Карлос Менем — 2-й демократически лучший лидер после 30 лет руководства военнослужащих хунт — принялся за конструктивные преображения бессильной экономики страны.

Он предельно приоткрыл рынки для зарубежного состояния. Были понижены завезенные из других стран и таможенные пошлины, сняты управленческие барьеры для ведения бизнеса, курс песо твердо привязан к доллару США США (1:1), а приватизация окутала все, даже стратегически важные области.

В конечном итоге размер непосредственных зарубежных вложений повысился с $ 8,8 млн в 1989 году до $ 36 млн в 1997-м, а с 1991 по 1997 год государственная экономика вырастала примерно на 6,1 % каждый год, что стало самым лучшим признаком на материке. Мир начал говорить об “аргентинском чуде” и обещал стране возвращение к золотой эре начала ХХ века, когда она заходила в десятку самых сильных экономик планеты.

Но в скором времени данный вид померк — как из-за просчетов аргентинского управления, так и из-за старых неприятностей экономики.

В конечном итоге размер непосредственных зарубежных вложений повысился с $ 8,8 млн в 1989 году до $ 36 млн в 1997-м, а с 1991 по 1997 год государственная экономика вырастала примерно на 6,1 % каждый год, что стало самым лучшим признаком на материке

Вереница кризисов на развивающихся рынках в конце 1990-х обессилила поток вложений в зависимое сейчас от них правительство, а незаконченная неприятность коррупции, недостатки в налоговой системе и безмерные госрасходы, превзошедшие рост ВВП, сделали тяжеленным груз госдолга. В 2001 году МВФ отказался предоставить стране очередной займ, и Аргентина сообщила о небывалом в истории населения земли дефолте — в то время ее госдолг добился $ 132 млн.

Несмотря на то что за прошлые двадцать лет Аргентина показывает рост ВВП, изведанные неудачи недостаточно чему обучили страну, полагают специалисты. Ее экономика все также находится в зависимости от аграрного вывоза, а вице-президент Кристина Фернандес сохраняет собственный рейтинг популистскими социальными дотациями, подчеркивает Карлос Заразага, основной плановик и советчик по делам Латинской Америки Государственного дополнительного банка Далласа (США).

“Иногда я думаю, что Аргентине предназначена роль быть антипримером в том, чего не следует делать, стараясь достичь повышения и благоденствия”, — резюмирует Заразага.

Разделенные грезы

Патрисия Донатти, 56-летняя гражданка Буэнос-Айреса, припоминает, что после дефолта 2001 года ее поколению — как и большинству аргентинцев — понадобилось начать жизнь с чистого листка.

“Основным было делать что-нибудь самому, так как ни правительство, ни частный сектор не были готовы сделать что-нибудь для вас”, — представляет Донатти реалии десятилетней давности, когда за чертой бедности выяснилось 54 % населения страны.

С того времени Донатти, профессиональный транслятор, действовавшая в межнациональных корпорациях, предоставляет уроки британского и подрабатывает вожаком. Согласно ее заявлению, в Буэнос-Айресе и сегодня несложно повстречать архитекторов, инженеров и экс-владельцев незначительных заводов в автомобиле такси.

До 30-х годов ХХ века Аргентина, в отличии от другой Латинской Америки, могла похвастаться большим уровнем урбанизации и зажиточности

“Когда мне было 20, я полагала, что буду жить намного лучше, чем нахожусь в настоящее время. Что же, данная задача не осуществилась, — резюмирует аргентинка. — Не только лишь для меня, но также и для млн прочих моих граждан”.

Из таких разочарований состоит, на самом деле, вся новая история Аргентины, ставшая для экономистов традиционной головоломкой. Так как еще 80 лет тому назад данная страна, 2-я по площади и четвертая по населению на материке, была одним из всемирных лидеров.

До 30-х годов ХХ века Аргентина, в отличии от другой Латинской Америки, могла похвастаться большим уровнем урбанизации и зажиточности. По уровню ВВП на душу населения она занимала 10-ое место во всем мире и опережала, например, Францию и Швецию.

“Эпоха самого большого обилия Аргентины, 1880-1930 годы, совпала с большим расширением [объема] ее аграрного вывоза, мощной иммиграцией из Европы и длительным временем общественно-политической устойчивости”, — объясняет специалист Латинской Америки Евгений Бриско, младший ученый работник голландского Факультета интернациональных отношений Клингендаль (Гаага).

Тогда Аргентина с учетом конструкции ее экономики пребывала в равновеликих условиях для результата с Канадой и Австралией, подчеркивает Заразага. Но их будущая история убедительно демонстрирует, какие ошибки были фатальными для латиноамериканского страны.

Эпоха самого большого обилия Аргентины, 1880-1930 годы, совпала с большим расширением [объема] ее аграрного вывоза, мощной иммиграцией из Европы и длительным временем общественно-политической устойчивости

Прежде всего, в отличии от этих стран, Аргентина так и не смогла перейти с исключительно сырьевой экономики, в базе которой находится вывоз сельхозпродукции, на экономику нашего состояния, технологий и нововведений, выделяют специалисты.

“Проблема состояла в том, что такой переход находится в зависимости не столько от естественных богатств, сколько от общественно-политических решений и обязанностей делать их до конца”, — выделяет разницу Заразага.

Вместо дальновидной политики главную роль в истории Аргентины сыграл “перонизм” — примесь финансового популизма и национализма, выраженная в жизнь главой Хуаном Пероном. Два раза занимавший основной пост в государстве (1946-1955 и 1973-1974), он сконцентрировал действия на обороне внешнего рынка от зарубежных продукции и состояния. Опорой Перона стали сделанные им профсоюзы соединившие абсолютное большинство муниципальных рабочих.

Аргентинский лидер дал им социальные блага — федеральные пенсии, свободную медицину, доходные отпуска, доступное жилище, дотации бизнесменам и дотации провинциям — получив в размен целиком подконтрольную ему технологию власти. Так Перон возложил начало одной из наиболее жизнеспособных идеологий в современной общественно-политической истории.

Даже десятилетия спустя после его гибели перонизм как общественно-политическая мощь и наука — это момент, почти во всем устанавливающий судьбу Аргентины, выделяет Нил Ричардсон, специалист политэкономии Латинской Америки Калифорнийского института в Беркли (США).

Соцпрограммы, размер которых за эти годы вырос вшестеро, содержали в себе, например, раздачу еды и домашних продукции, трудоустройство абитуриентов и постройку публичных футбольных стадионов

“Выиграть президентскую гонку и управлять страной без помощи перонистов выяснилось очень трудно, но также и руководство при участии перонистов приносит собственные неприятности”, — кратко определяет Ричардсон основную драму аргентинской политики.

Наглядный пример подобных неприятностей — перонистская пара Киршнер, вернувшаяся к власти в 2003 году после трагического дефолта и 2-ух лет общественно-политической непостоянности, на протяжении которых вмещенная массовыми волнениями страна поменяла шестерых президентов.

Советник Киршнер, свежий глава страны, и его супруга, поменявшая супруга на данном посту в 2007-м и годом ранее переизбранная на 2-й строчек, обнаружили общеизвестный рецепт исхода из кризиса. Фундаментом восстановления страны вновь стало сельское хозяйство — ценовой расцвет во всем мире на сою до сегодняшнего дня делает ее основной публикацией аргентинского вывоза.

Социальные же результаты кризиса Киршнеры предприняли попытку сгладить распространенными дотациями, попутно гарантировав себе помощь обедневших жителей и левой молодежи. Соцпрограммы, размер которых за эти годы вырос вшестеро, содержали в себе, например, раздачу еды и домашних продукции, трудоустройство абитуриентов и постройку публичных футбольных стадионов.

А потери на продолжительные планы — вложения в медицину, автотранспорт, инфраструктуру — были максимальными, напоминает Бриско.

“Правительство задалось задачей благодетельствовать всех, поддерживая употребление и зарплаты, но эти усовершенствования регулярно состязаются с развивающимися расценками”, — подчеркивает специалист.

Инфляция стала истинной неудачей Аргентины. Впрочем по формальным данным она не превосходит 10 %, свободные экономисты, включая специалистов The Wall Стрит Journal, рассматривают инфляцию в 25 % в этом году. А в начале сентября 2012 года МВФ в первый раз в собственной истории даже грозил стране наказаниями за неправильную финансовую статистику.

Правительство задалось задачей благодетельствовать всех, поддерживая употребление и зарплаты, но эти усовершенствования регулярно состязаются с развивающимися расценками

“Неприятность является все солиднее. Никто в Аргентине не сберегает средства по-другому как в долларах США, — сообщает 36-летний аргентинский беллетрист Густаво Бондони, халтурящий инженером в компании. — Люди поняли, что аргентинские денежные средства, обычно, никчемны в длительных размерах”.

С инфляцией Киршнер управляется вручную: в государстве ограничили процедуры с денежной единицей, милиция отлавливает поменял нелегального рынка, а беспристрастных экономистов штрафуют за “неправильную” статистику.

При этом главным прибором заполнения расчета Киршнеры сделали крупную национализацию, повысив активное участие страны в экономике на 13 % ВВП, выделяет Даниэль Артана, основной плановик Фонда финансовых исследовательских работ Латинской Америки.

В госсобственность перешли большой авиазавод компании Lockheed Мартин, стальные автодороги, нефтяник YPF, и приватные пенсионные фонды — аргентинцы лишились скопленных $ 24 млн. В 2011 году интернациональная организация Global Trade Alert объявила Аргентину всемирным лидером по числу протекционистских граней, а в начале мая 2012-го ЕС дал против страны иск в ВТО, обвинив его в несоблюдении требований свободной торговли.

В подобных условиях, обостренных безжалостными ограничениями на завезенные из других стран товары, увеличивается стекание состояния из страны, который за 2011 год вырос в два раза и добился $ 20 млн.

Урок экономики

Основным доводом в пользу четы Киршнер до последнего времени оставалось развивающееся после дефолта достаток аргентинцев и ритмы восстановления страны. В 2001-2008 гг. рост ВВП стал самым лучшим среди стран Латинской Америки, образуя примерно около 8,5% ежегодно.

Но расспрошенные Журналистом экономисты только качают головой при попытках представить данный прогресс Аргентины еще одним чудом. Они показывают, что страна логично приводится из глубочайшей пропасти, в которую не могла свалиться, при этом процессу восстановления почти во всем содействовала фортуна — мировой спрос и расценки на аргентинскую сою.

Страна логично приводится из глубочайшей пропасти, в которую не могла свалиться, при этом процессу восстановления почти во всем содействовала фортуна — мировой спрос и расценки на аргентинскую сою.

“Однако у такого подхода, по-прежнему, кратки ноги”, — показывает Заразага на связь страны от всемирных рынков, которая не раз била по ее конкурентоспособности. в 2018 году Аргентине предсказывают запаздывание повышения ВВП до 5%, впрочем часть ее ВВП во всем мире до сегодняшнего дня составляет только 2/3 от предкризисных признаков половины 1990-х.

“Главной вопрос, ответ на который предоставят обозримые пара лет, — потеряет ли Аргентина собственные возможности от вывозного расцвета, например, в КНР, и исключительно хороших финансовых требований, сформировавшихся в Латинской Америке”, — полагает Бриско.

Специалист замечает 2 вида возможного провала: больную девальвацию песо либо сильную волну возражений против “трудной руки основательно политизированной госбюрократии”.

Пока, показывают специалисты, образец Аргентины предоставляет целый ряд явных уроков для прочих стран. Так, аргентинский корреспондент и социальный функционер Эндрю Грэхем-Юл, очень многие годы руководивший английскую издание Buenos Aires Herald, направляет внимание на трудноискоренимые результаты популизма, на иглу которого присела Аргентина. Согласно его заявлению, социальное заигрывание с избирателем уничтожает трудовую этику населения, что в особенности критично для латиноамериканского страны.

Общественно-политические шаги коченели в политсистеме, которую различает преобладающий вице-президент, слабые партии, авторитетные компании интересов и периодический дефицит социального разговора

“Это страна выходцев, люди заезжали сюда, чтобы работать, а не заниматься политикой. Сегодня все поменялось”, — резюмирует Грэхем-Юл.

Вторя ему, Бриско именует состав гибельного коктейля минусов госсистемы, способный погубить даже добрые намерения, как это и произошло в Аргентине.

“Общественно-политические шаги коченели в политсистеме, которую различает преобладающий вице-президент, слабые партии, авторитетные компании интересов и периодический дефицит социального разговора”, — перечисляет он.

А историк Ньют Гингрич, эксспикер нижней палаты конгресса США, в разговоре с Журналистом представил Аргентину ярчайшим образцом того, как при большом потенциале страны можно погубить ее возможности.

“Пока, нет такого требования, по которому всем предначертано быть удачными, — полагает Гингрич. — Общественно-политические верхушки могут притупить страну на очень многие годы”.

Стоимость доверия

Ставки, утверждаемые на выплаты по федеральным облигациям, информативно рассказывают о пребывании экономики страны и вере всемирного общества в ее возможности: чем выше ставки, тем проблемнее экономика